30 октября в
Полоцке, 3 ноября в Витебске: Руслан Вашкевич представил публике асинхронный
художественный проект "Культпролёт". В интервью для kyky.org Вашкевич рассказал, зачем ему несколько выставок
одновременно и кто главный враг белорусского искусства. И нет, это не
государство, как вы сразу могли подумать.
- Давай о новом
проекте: почему две выставки почти одновременно? Хочешь увеличить присутствие Вашкевича
на территории РБ?
-
После проекта в Гомеле ("Иди и смотри" проходил во дворце
Румянцевых-Паскевичей с ноября 2014 по январь 2015) появилось внутренняя
уверенность в продолжении подобных арт- интервенций. Может быть, по-другому, не
так масштабно, как это было на гомельской локации, но делать точечные выездные выставки,
используя логику места, захотелось совершенно точно. Идея сегодняшней
интеракции в том, что несколько выставок открываются практически одновременно с
разницей в пару дней в совершенно непохожих местах, это по-разному
сконструированные события, но их одновременность и последовательность должны
создать ощущение «атаки». Арт-пространство в
Витебске называется "Толстого, 7": колоритный такой хаос сквота, пока
там можно делать все, идеальное поле для творческого самоубийства. Туда я подготовил
новый проект, который называю "Витрины/Простыни», — одного размера большие
холсты, которые визуально выглядят «мимо»
и «не о том», сделанные в такой эконом-эстетике Ikea-style. Эти крупно нарубленные высказывания
не имеют значения по отдельности, но несокрушимы в своей абсурдности и
безнадежности вместе. Это похоже на «новые» декорации для нашего съехавшего
мира, это вместо войны и мира, и их супрематическая категоричность созвучна с
Витебском. В Полоцке – другая история, там я выставляюсь в здании бывшего
иезуитского коллегиума: традиционная, музейная архитектура, тихие залы, высокие
потолки, серьезная академическая атмосфера. Конфликт с современным искусством в
таких местах всегда рождает новую коммуникацию со зрителем. Там как раз отлично
смотрится интерактивная серия
"ХЭ" и сложносочиненный
полифонический проект "Музей".
- Руслан, ты один
из любимых героев прессы, если речь заходит о современном искусстве, и
наверняка тебя что-то в журналистах раздражает. Что?
-
Как правило, то, что мы каждый раз знакомимся: где родился, где учился... Скоро похороны, а мы все
знакомимся. Интересное интервью не
зависит от остроумных ответов, если речь идет о художниках: что могут
рассказать эти странные запутанные люди широкой читательской аудитории? На мой взгляд, хороший разговор всегда зависит
от глубины вопросительных знаков.
- Есть ли какой-то
вопрос, который ты всегда хотел услышать, но тебе его никогда не задавали? (Видишь,
я заставляю тебя делать свою работу).
-
Да. (Смеется). В один из последних разговоров с ведущим передачи «Двое в
городе» Юрием Ивановым (канал "Культура") я предложил ему поменяться
местами в эфире, и это был интересный опыт. Но вообще любой вопрос для меня это
всегда некоторое напряжение. В журналистском допросе мне всегда чудится фраза
из детской страшилки: «Отдай свое сердце!» Сейчас, понимаешь, пришла мода много говорить, синдром модераторства сожрал
нафиг все съедобное, на «круглых столах» обгрызли все «углы», они взялись уже
сами за себя. А пишущих толковых критиков не так много: большая проблема по сей
день найти такого человека.
- Но ты считаешь
важным, что между художником и зрителем должно быть некое связующее звено —
человек, пишущий об этом?
-
Да, ведь сейчас все равно никак не убежать от медийного формата. Если событие
не прозвучало из утюга, то зачем гладить белую рубашку.
- Тебя не пугает
это? Получается, нужно прикладывать двойное усилие, чтобы понять, что ты все же
что-то сделал. И, по сути, если твой проект не получил по какой-то причине
прессу, все обнуляется?
-
Получается такая странная вывернутая через задницу история. Все будто бы
зависит от количества просмотров и лайков. Все научились пользоваться бело-черным
пиаром, скандалами, и самые тупые провокации здесь по-прежнему работают на ура.
Я двумя руками за любое хулиганство, наглость, наезды на мораль толпы со
стороны художника. Мне кажется, художник в принципе — это вор в законе, он
нарушает любые табу и требует за это уважения к себе, и если это проходит один
раз, он увеличивает дозу, переходя все новые границы. Трансгрессия требует свое,
это дико завораживает — гораздо больше, чем коммерческий успех или отзывы
критиков. Конечно, в таких случаях
провалы от побед не отличить, грани уже нет. Это по-настоящему круто.
- Но ты же,
несмотря на то, что часто используешь провокационные высказывания, никогда не
занимался очевидным черным самопиаром.
-
Потому что для меня провокация — не крайняя точка. Отжатые пространства нужно срочно
подпирать изнутри, иначе говна натечет в два раза больше. Грош цена любой афере,
если за ней нет реального плана. Хочется деятельно расширять поле, превратить собственную
тактику в действующую схему, в руководство к действию.
Как
замах заканчивается броском или ударом, так и символическую претензию нужно чем-то
обналичивать, иначе это просто «фантики», пустой медийный пшик. "Обналичка"
— это уже другая история.
- Получается, что
главный герой сегодня — это фрик, причем неважно кто? Сегодня фрик Вася, завтра
Аня, они сменяют друг друга, и в сухом остатке остается только новый вечный
образ фрика?
-
Классно, когда на поле культурного активизма и декоративного экстрима появляются
реальные «беспредельщики», по-настоящему отчаянные люди, с ними состязаться у художничков
уже не получается. Потому что для первых это не игра. Артисты тут им не
конкуренты в готовности перешагнуть черту. Сохранять бойцовскую
профессиональную стойку просто смешно. Начинается недолгий срач, а потом все
равно арт-подвигами в местной тусовке считают какую-то свою «липу». Вот, блядь,
по мне, так не хватает «королевской» идеи, чтоб сдохнуть за нее прилюдно и
красиво. И шлифуйте вы свои круглые
столы хоть до посинения.
- К тебе такая «королевская»
идея уже пришла, или ты в ожидании?
-
Как видишь, еще нет. Но у меня появился план, появился свой ритм, именно это я и
определяю как "большую охоту". Ожидание этой цели – магнит для меня, оно делает пронзительным сам
процесс, путь становится ощутимым. Я уже различаю знаки, они мне что-то
сообщают, выстраивается связь. Теперь стараюсь ввязываться только в стремные
дела, пока ты к этому готов, чувствуешь себя живым. Это стало моим принципом: если
есть чувство страха, если есть привкус крови во рту, этим интересно заниматься.
- То есть ты сам
себя сознательно выталкиваешь из зоны комфорта.
-
Да. Но я не беру в заложники никого, кроме себя.
- Себя не жалко? Постоянные
вызовы самому себе не ведут к эмоциональному выгоранию?
-
У нас не так много вариантов. Хор скелетов в шкафу не дает спокойно спать.
Думаю, есть какая-то плата за это. Сначала ты к этому идешь с удовольствием,
потом становится непросто. Я имею в виду, ты же все-таки неудобный персонаж для
других, ты же сам себя вытолкнул в эту зону. И вокруг тебя растет поле тишины.
Многое зависит тут от человека: удерживаешь ли это поле, не растворяешься в
нем? Поэтому включается следующий механизм: ты должен это поле заполнять
свидетельствами своего присутствия, доказательствами себя. Это могут быть художественные
проекты или подброшенные в воздух идеи, кураторская работа или посильная помощь
врагам.
- С чем ты
борешься? Смотри, сейчас основной фокус общественного нытья сосредоточился на
неповоротливости нашей госмашины и прочих ее недостатках, но вряд ли ты заточен
под подобное кафкианское мировосприятие.
-
Да, никогда ничего хорошего от государства не ждал, я и дальше готов ожидать
это "ничего"; учитываю этот фактор, как ветер при стрельбе. У меня другая
головная боль — свое «советское государство» в голове, и, поверь, это та еще машина,
которая мешает жить. Но я знаю, как много зависит от нас самих. Мне вообще
близок нормальный похуизм и позиция бойца. И неважно, с кем ты дерешься: с
тренажером, собственной тенью, с картиной. Я не одержим идеей изобразительного
искусства как такового — скажем, не
более одержим, чем многие (думаю, те, кто зарабатывает на нем, одержимы гораздо
больше), но сдаваться не собираюсь.
Пока
госмашина занята другими делами, что, кстати, совсем не плохо. С другой стороны
за дело взялось независимое художественное сообщество: художники, критики, философы.
Там вылезли свои проблемы. Корпоративные интересы, кураторская конъюнктура мешают
строить общее открытое пространство. Эксперты, сами того, не желая пока делают больше
вреда, чем пользы. Получается такой Союз художников, только навыворот. К
сожалению, другой системы здесь не придумали, поэтому в своей борьбе люди начинают тупо дублировать и зеркалить эту же
систему.
- То есть, та же
номенклатура, просто с новой терминологией?
-
Типа того. Люди начинают работать только на свой круг. Имеют право, если это их
маленькая коммерческая фирма, которая продвигает себя на рынке. Но в целом это полная
хуйня, и никак не может быть экспертным мнением или законом, равным для всех.
В
такой ситуации нужно объявлять крестовый поход к зрителю. Это можно сравнить с игрой
на театральной сцене. Там есть живая энергия обратной связи. Так что мои выездные
проекты – это план побега, поход за территорию Минска, он нужен мне физически.
В этот момент я реально делаю определенные шаги ногами, я точно понимаю, что не
топчусь на месте.
-
"Культпролет" проводится в Витебске, который считается культурной
столицей Беларуси, и Полоцке — древнейшем городе и культурной колыбели в
некотором роде. Интересно совпало.
-
Да, получилось отлично, тем более, все это в одном направлении от Минска, при
желании можно оба проекта посмотреть за один уикенд. И хотя я вначале обманывал
себя выходом на маргинальные территории, но оказалось, что, конечно, это совсем
не тот случай. Наоборот, образованная зрительская и художественная публика в
этих особых местах предельно требовательна и недоверчива к столичным «штучкам».
Бегство в эти города — это мое нападение на Минск.
- А ведь в
восприятии большинства, и правда, в Витебске проходит только, не побоюсь этого
слова, "Славянский базар", и это такое снобское незнание. Мы думаем,
что вся культурная жизнь периферии — лубок. Важно показывать, что актуальные
события могут происходить не только в столице.
-
Мне очень нравится эта идея. В Витебске была возможность выбрать для выставки
разные места: Художественный музей похожий на исполком, Ратуша, дом-музей
Шагала… Пафосные места. Но исследуя периферию, мне было важно найти
альтернативную площадку. Скорее, это мой личный опыт, который позволяет мне
быть новым. И потом, тут до зрителя рукой подать. Это было единственным
требованием в моем райдере.
- Руслан, у тебя
удивительным образом получается непафосно произносить в общем-то пафосные вещи.
-
При этом на выходе у меня нет ни одного доказательства того, что я тебе сейчас
говорил. Но они будут, обещаю.
No comments:
Post a Comment