Wednesday, November 11, 2015

Руслан Вашкевич: "Самые тупые провокации здесь по-прежнему работают на ура"

30 октября в Полоцке, 3 ноября в Витебске: Руслан Вашкевич представил публике асинхронный художественный проект "Культпролёт". В интервью для kyky.org Вашкевич рассказал, зачем ему несколько выставок одновременно и кто главный враг белорусского искусства. И нет, это не государство, как вы сразу могли подумать.





- Давай о новом проекте: почему две выставки почти одновременно? Хочешь увеличить присутствие Вашкевича на территории РБ?
- После проекта в Гомеле ("Иди и смотри" проходил во дворце Румянцевых-Паскевичей с ноября 2014 по январь 2015) появилось внутренняя уверенность в продолжении подобных арт- интервенций. Может быть, по-другому, не так масштабно, как это было на гомельской локации, но делать точечные выездные выставки, используя логику места, захотелось совершенно точно. Идея сегодняшней интеракции в том, что несколько выставок открываются практически одновременно с разницей в пару дней в совершенно непохожих местах, это по-разному сконструированные события, но их одновременность и последовательность должны создать ощущение «атаки». Арт-пространство в Витебске называется "Толстого, 7": колоритный такой хаос сквота, пока там можно делать все, идеальное поле для творческого самоубийства. Туда я подготовил новый проект, который называю "Витрины/Простыни», — одного размера большие холсты, которые  визуально выглядят «мимо» и «не о том», сделанные в такой эконом-эстетике Ikea-style. Эти крупно нарубленные высказывания не имеют значения по отдельности, но несокрушимы в своей абсурдности и безнадежности вместе. Это похоже на «новые» декорации для нашего съехавшего мира, это вместо войны и мира, и их супрематическая категоричность созвучна с Витебском. В Полоцке – другая история, там я выставляюсь в здании бывшего иезуитского коллегиума: традиционная, музейная архитектура, тихие залы, высокие потолки, серьезная академическая атмосфера. Конфликт с современным искусством в таких местах всегда рождает новую коммуникацию со зрителем. Там как раз отлично смотрится интерактивная серия "ХЭ" и  сложносочиненный полифонический проект "Музей".


- Руслан, ты один из любимых героев прессы, если речь заходит о современном искусстве, и наверняка тебя что-то в журналистах раздражает. Что?
- Как правило, то, что мы каждый раз знакомимся: где родился,  где учился... Скоро похороны, а мы все знакомимся.  Интересное интервью не зависит от остроумных ответов, если речь идет о художниках: что могут рассказать эти странные запутанные люди широкой читательской аудитории?  На мой взгляд, хороший разговор всегда зависит от глубины вопросительных знаков.

- Есть ли какой-то вопрос, который ты всегда хотел услышать, но тебе его никогда не задавали? (Видишь, я заставляю тебя делать свою работу).
- Да. (Смеется). В один из последних разговоров с ведущим передачи «Двое в городе» Юрием Ивановым (канал "Культура") я предложил ему поменяться местами в эфире, и это был интересный опыт. Но вообще любой вопрос для меня это всегда некоторое напряжение. В журналистском допросе мне всегда чудится фраза из детской страшилки: «Отдай свое сердце!» Сейчас, понимаешь, пришла мода  много говорить, синдром модераторства сожрал нафиг все съедобное, на «круглых столах» обгрызли все «углы», они взялись уже сами за себя. А пишущих толковых критиков не так много: большая проблема по сей день найти такого человека.  

- Но ты считаешь важным, что между художником и зрителем должно быть некое связующее звено — человек, пишущий об этом?
- Да, ведь сейчас все равно никак не убежать от медийного формата. Если событие не прозвучало из утюга, то зачем гладить белую рубашку.

- Тебя не пугает это? Получается, нужно прикладывать двойное усилие, чтобы понять, что ты все же что-то сделал. И, по сути, если твой проект не получил по какой-то причине прессу, все обнуляется?  
- Получается такая странная вывернутая через задницу история. Все будто бы зависит от количества просмотров и лайков. Все научились пользоваться бело-черным пиаром, скандалами, и самые тупые провокации здесь по-прежнему работают на ура. Я двумя руками за любое хулиганство, наглость, наезды на мораль толпы со стороны художника. Мне кажется, художник в принципе — это вор в законе, он нарушает любые табу и требует за это уважения к себе, и если это проходит один раз, он увеличивает дозу, переходя все новые границы. Трансгрессия требует свое, это дико завораживает — гораздо больше, чем коммерческий успех или отзывы критиков. Конечно,  в таких случаях провалы от побед не отличить, грани уже нет. Это по-настоящему круто.


- Но ты же, несмотря на то, что часто используешь провокационные высказывания, никогда не занимался очевидным черным самопиаром.
- Потому что для меня провокация — не крайняя точка. Отжатые пространства нужно срочно подпирать изнутри, иначе говна натечет в два раза больше. Грош цена любой афере, если за ней нет реального плана. Хочется деятельно расширять поле, превратить собственную тактику в действующую схему, в руководство к действию.
Как замах заканчивается броском или ударом, так и символическую претензию нужно чем-то обналичивать, иначе это просто «фантики», пустой медийный пшик. "Обналичка" — это уже другая история.

- Получается, что главный герой сегодня — это фрик, причем неважно кто? Сегодня фрик Вася, завтра Аня, они сменяют друг друга, и в сухом остатке остается только новый вечный образ фрика?  
- Классно, когда на поле культурного активизма и декоративного экстрима появляются реальные «беспредельщики», по-настоящему отчаянные люди, с ними состязаться у художничков уже не получается. Потому что для первых это не игра. Артисты тут им не конкуренты в готовности перешагнуть черту. Сохранять бойцовскую профессиональную стойку просто смешно. Начинается недолгий срач, а потом все равно арт-подвигами в местной тусовке считают какую-то свою «липу». Вот, блядь, по мне, так не хватает «королевской» идеи, чтоб сдохнуть за нее прилюдно и красиво.  И шлифуйте вы свои круглые столы хоть до посинения.


- К тебе такая «королевская» идея уже пришла, или ты в ожидании?
- Как видишь, еще нет. Но у меня появился план, появился свой ритм, именно это я и определяю как "большую охоту". Ожидание этой цели – магнит для меня, оно делает пронзительным сам процесс, путь становится ощутимым. Я уже различаю знаки, они мне что-то сообщают, выстраивается связь. Теперь стараюсь ввязываться только в стремные дела, пока ты к этому готов, чувствуешь себя живым. Это стало моим принципом: если есть чувство страха, если есть привкус крови во рту, этим интересно заниматься.

- То есть ты сам себя сознательно выталкиваешь из зоны комфорта.
- Да. Но я не беру в заложники никого, кроме себя.

- Себя не жалко? Постоянные вызовы самому себе не ведут к эмоциональному выгоранию?
- У нас не так много вариантов. Хор скелетов в шкафу не дает спокойно спать. Думаю, есть какая-то плата за это. Сначала ты к этому идешь с удовольствием, потом становится непросто. Я имею в виду, ты же все-таки неудобный персонаж для других, ты же сам себя вытолкнул в эту зону. И вокруг тебя растет поле тишины. Многое зависит тут от человека: удерживаешь ли это поле, не растворяешься в нем? Поэтому включается следующий механизм: ты должен это поле заполнять свидетельствами своего присутствия, доказательствами себя. Это могут быть художественные проекты или подброшенные в воздух идеи, кураторская работа или посильная помощь врагам.  


- С чем ты борешься? Смотри, сейчас основной фокус общественного нытья сосредоточился на неповоротливости нашей госмашины и прочих ее недостатках, но вряд ли ты заточен под подобное кафкианское мировосприятие.
- Да, никогда ничего хорошего от государства не ждал, я и дальше готов ожидать это "ничего"; учитываю этот фактор, как ветер при стрельбе. У меня другая головная боль — свое «советское государство» в голове, и, поверь, это та еще машина, которая мешает жить. Но я знаю, как много зависит от нас самих. Мне вообще близок нормальный похуизм и позиция бойца. И неважно, с кем ты дерешься: с тренажером, собственной тенью, с картиной. Я не одержим идеей изобразительного искусства как такового  — скажем, не более одержим, чем многие (думаю, те, кто зарабатывает на нем, одержимы гораздо больше), но сдаваться не собираюсь.
Пока госмашина занята другими делами, что, кстати, совсем не плохо. С другой стороны за дело взялось независимое художественное сообщество: художники, критики, философы. Там вылезли свои проблемы. Корпоративные интересы, кураторская конъюнктура мешают строить общее открытое пространство. Эксперты, сами того, не желая пока делают больше вреда, чем пользы. Получается такой Союз художников, только навыворот. К сожалению, другой системы здесь не придумали, поэтому в своей борьбе люди  начинают тупо дублировать и зеркалить эту же систему.


- То есть, та же номенклатура, просто с новой терминологией?
- Типа того. Люди начинают работать только на свой круг. Имеют право, если это их маленькая коммерческая фирма, которая продвигает себя на рынке. Но в целом это полная хуйня, и никак не может быть экспертным мнением или законом, равным для всех.
В такой ситуации нужно объявлять крестовый поход к зрителю. Это можно сравнить с игрой на театральной сцене. Там есть живая энергия обратной связи. Так что мои выездные проекты – это план побега, поход за территорию Минска, он нужен мне физически. В этот момент я реально делаю определенные шаги ногами, я точно понимаю, что не топчусь на месте.

- "Культпролет" проводится в Витебске, который считается культурной столицей Беларуси, и Полоцке — древнейшем городе и культурной колыбели в некотором роде. Интересно совпало.
- Да, получилось отлично, тем более, все это в одном направлении от Минска, при желании можно оба проекта посмотреть за один уикенд. И хотя я вначале обманывал себя выходом на маргинальные территории, но оказалось, что, конечно, это совсем не тот случай. Наоборот, образованная зрительская и художественная публика в этих особых местах предельно требовательна и недоверчива к столичным «штучкам». Бегство в эти города — это мое нападение на Минск.

- А ведь в восприятии большинства, и правда, в Витебске проходит только, не побоюсь этого слова, "Славянский базар", и это такое снобское незнание. Мы думаем, что вся культурная жизнь периферии — лубок. Важно показывать, что актуальные события могут происходить не только в столице.
- Мне очень нравится эта идея. В Витебске была возможность выбрать для выставки разные места: Художественный музей похожий на исполком, Ратуша, дом-музей Шагала… Пафосные места. Но исследуя периферию, мне было важно найти альтернативную площадку. Скорее, это мой личный опыт, который позволяет мне быть новым. И потом, тут до зрителя рукой подать. Это было единственным требованием в моем райдере.

- Руслан, у тебя удивительным образом получается непафосно произносить в общем-то  пафосные вещи.
- При этом на выходе у меня нет ни одного доказательства того, что я тебе сейчас говорил. Но они будут, обещаю.



 kyky.org, ноябрь 2015

Читать на эту тему: ZABORистые разговорчики



No comments:

Post a Comment